АНАЛИТИКА

О сепаратистской Абхазии и ее реалиях появился еще один резонансный материал – в российской «новой газете» недавно была опубликована статья Ирины Тукмаковой «Страна Заброшка» ( https://novayagazeta.ru/articles/2021/03/29/strana-zabroshka ). Начинается эта статья с риторчского вопроса:

«В Абхазии есть месторождения нефти, газа, каменного угля, гранита, мрамора, разных ценных ископаемых. Половина ее площади пригодна для земледелия, еще половина — лесные угодья. Огромная по меркам страны протяженность ее горных рек создает потенциал для безопасной и дешевой гидроэнергетики. На ее территории есть субтропические зоны и альпийские, можно отдыхать на горнолыжных курортах или лежать на пляже. Это, наконец, одна из самых красивых стран в мире. Почему Абхазия превратилась в страну сплошной «заброшки…»?

И действительно почему? В материале авторы пытается найти ответ на этот вопрос. Стандартный ответ, который годами давали сепаратисты «была война и все разрушили грузинские оккупанты» ее, судя по всему, не устраивает. Как и других россиян.

Ведь вот уже скоро будет 13 лет как «независимость» сепаратистской Абхазии признала Россия, вкладывает сюда огромные деньги, но заброшенности и разрухи меньше не стало. Более того, огромные российские вложения не привели к тому, чтобы в Абхазии появилось хоть что-то похожее на экономику. Здесь ничего не производится:

«В первый же вечер в Сухуми я купила банку мацони. Возле кассы прочитала на этикетке, что мацони сделан в Карачаево-Черкесии. Спросила у продавщицы, нет ли местного, не импортного. Продавщица объяснила, что в Абхазии нет молочных заводов. Ни одного, хотя коровы гуляют по улицам, как собаки.

Абхазский мед считается чуть ли не лучшим в мире, но промышленной заготовки меда нет. Любая палка, воткнутая в эту землю, заколосится и начнет плодоносить, но своей переработки фейхоа и апельсинов нет. И кондитерской фабрики нет. То есть она есть, но заброшена. Мукомольный завод, построенный в 1960-е годы, заброшен. И чайная фабрика, выпускавшая в советское время чай грузинский, II сорт, заброшена тоже. Мясо везут из Краснодарского края, а Сухумский комбинат заброшен. Заброшены, превратились в руины блестящие санатории, давшие Абхазии славу советского Лазурного Берега. Заброшены и рушатся частные дома у моря, в них никто не живет. Все это в Абхазии просто зовут заброшкой. Бывает молочка, бывает пищевка, а тут — заброшка.»

Описывает автор и состояние построенной в годы Грузинской ССР курортной инфраструктуры:

«Звездой Гагр был санаторий «Грузия». Поразительной красоты памятник «сталинского ампира», хоть и построили его через семь лет после кончины вождя народов. Местами пришлось прорубать скалу, чтобы вписать огромное здание в горы. Санузлы в каждом номере были отделаны кафелем в голубой цветочек. С балконов открывался сногсшибательный вид на пальмы, кипарисы, бескрайнее море…

По «Грузии», закрытой для посторонних, ходят целыми экскурсиями. При мне юноша в красной шапке вел по этажам группу человек из пяти. Он рассказывал туристам, где стояли граммофоны в разрушенной чайной комнате, какими были лестницы, по которым члены ЦК ходили в столовую, какие ванны стояли в люксах. И как «на совесть строили при Сталине». При этом год постройки юноша не путал, называл 1960-й. Экскурсанты согласно кивали и спрашивали, что же случилось со зданием, когда не стало Сталина.

— Война с Грузией, — сделав серьезное лицо, отвечал гид. — До войны с Грузией санаторий работал, но его сильно обстреляли, разрушили и разворовали.

Мне экскурсовод рассказал, что часто водит туристов смотреть на абхазскую заброшку. Так я услышала здесь это слово. Заброшка — это любой объект недвижимости, который восстановить некому, не на что, да и вроде как незачем. Это чемодан без ручки. Он просто стоит, пока сам не разрушится. Такого и у нас полным-полно. Но в Абхазии заброшкой «валяется» то, что когда-то ее прославило.

Знаменитый Зимний театр был построен в 1953 году. Напротив — визитная карточка Гагр, Колоннада. Зимний театр несет следы былой красоты. Там и внутри кое-где сохранились балюстрады, лепнина, узорные балки и мраморный пол вестибюля. Окна выбиты, паркет выломан, сантехника вырвана….

В заброшку превратился элитный когда-то дом отдыха «Скала». Главный корпус, построенный при советах, лет десять назад какой-то инвестор начал ремонтировать. Вставил окна, завез мебель. На этом все остановилось. Одни говорят, что у него кончились деньги, другие — что «кинули» абхазские партнеры…

Спросите любого абхаза, как могло все это великолепие превратиться в «заброшку»? Он вздохнет и скажет: война. В Гаграх во время войны, повторит он, сожгли и разграбили замок Ольденбургского, уничтожили «Грузию…»

— На самом деле Гагры во время войны пострадали несильно, — говорит предприниматель Кирилл Базилевский. — Абхазы сумели отвоевать город уже к осени 1992-го.

В «Грузии» и других домах отдыха все растащили мародеры уже после войны. Все эти здания пустовали и не охранялись.»

В общем, стандартно сепаратисты все разруху продолжают списывать «на войну», хотя уже все прекрасно знают, что довели до такого состояния курортные объекты, ставшие хозяевами на сепаратистской территории мародеры.

Автор судя по всему сознательно не пишет о жутком геноциде грузинского населения Абхазии, о зверствах боевиков-сепаратистов и армянских боевиков из батальона им Баграмяна. Однако, об этом всем можно прекрасно догадаться, иначе почему грузины вынуждены были в спешке оставить свои добротные капитальные дома, и бежать спасая свои жизни. Многие бежать не успели и были зверски убиты и замучены теми, кто затем «размародерил» их имущество.

«Самая страшная заброшка в Абхазии — бывшие жилые дома. Особенно когда знаешь, как они стали заброшкой. Их не надо искать, к ним не надо ехать, они режут глаза практически на любой улице столицы, а уж деревня просто состоит из них. И это не деревянные развалюхи, как в умерших российских селах, а крепкие когда-то, массивные каменные дома, которые даже сейчас могут многое сказать о своих бывших вполне зажиточных хозяевах.

Очамчира встречает гостей заброшенной железобетонной громадиной на 17 этажей на берегу моря. Это почти достроенный, а потом заброшенный советский дом отдыха. Здание совершенно мертвое, только на крыше стоят спутниковые антенны. Когда их поставили? Спросить не у кого. На улице ни души.

На короткой улочке, ведущей к шоссе со стороны моря, ни одного живого дома. Все разрушены, разобраны, у всех выставлены окна и нет крыш. В садах на деревьях висят мандарины.

При желании нетрудно пройтись вдоль домов и посчитать, какой процент квартир пустует.
— Четыре пятых, — говорит мне седой мужичок в красной куртке.
Он единственный, кого я встретила в субботу в середине дня в этом городе. Сидел на каком-то бетонном куске у гаражных ворот и пристально следил, как я фотографирую.
— Не боишься одна ходить? — щурится мужичок, закуривая. — У нас тут волки ходят, знаешь?

Я знаю, что по Очамчире бегают волки. Местные власти просят граждан их отстреливать. Из чего стрелять — таких глупостей в Абхазии и раньше не спрашивали, оружие есть в каждой семье. А теперь принят закон, по которому вооружаться можно с 21 года.

Отвечать на мои вопросы седой мужичок не хочет.
— Не будет тут с тобой никто разговаривать, — он хмуро бросает хабарик и уходит.

За жилыми на одну пятую, как я теперь знаю, домами открывается неожиданный вид: аккуратный двор, засыпанный гравием, ограда и новехонький двухэтажный особняк. Это детский сад на 200 мест, построенный на деньги, выделенные Россией. Его заложили в 2017 году и собирались открыть в 2019-м. Не уложились в срок. А ведь проблема, если судить по заявлениям абхазских властей, стояла наиострейшая: старого садика на 80 мест, жаловались чиновники, катастрофически не хватало на четыре тысячи очамчирских семей.

По данным переписи населения СССР, в 1989 году в Очамчире жили 20 тысяч человек. Причем все годы советской власти численность населения в богатом промышленном городе росла. После войны население сократилось в четыре раза. По данным Госстата Абхазии, последние подсчеты по прописке проводились в 2003 году, тогда в Очамчире прописаны были 4700 человек. Реально жило меньше, потому что негде работать. Еще 19 тысяч человек насчитали в районе. Видимо, предполагается, что эти семьи и станут возить детей из деревень в новый детсад, построенный в «мертвом городе».

Здесь автор конечно же не уточняет, что деньги на пустой детский сад, которые выделила Россия банально разворовали. Естественно, стоимость объекта, который оказался не нужен была завышена в несколько раз, деньги разошлись по карманам привыкших к мародерству сепаратистских чиновников. На этом все и закончилось. Очамчира как была «заброшкой» так и осталось, а население разъезжается и вымирает. На последнем факте автор дальше останавливается отдельно. Также «так чтобы не обидеть сепаратистов» касается Ирина Тукмакова и вопроса грузинских беженцев:

«60 процентов населения Очамчиры составляли этнические грузины.
— Значительных военных действий в Очамчире, по большому счету, не было, — говорит местный предприниматель, попросивший не публиковать его имени. — Грузия довольно долго контролировала город, он и был в основном грузинским. Власти в Очамчире поддерживали Тбилиси. Грузинская армия вошла в Абхазию в августе 1992-го и собиралась двигаться по железной дороге, но в Восточной Грузии подняли восстание звиадисты, они железную дорогу взорвали. Поэтому грузинам пришлось идти по шоссе. Они быстро проскочили Очамчиру и всю восточную часть Абхазии, сопротивление встретили только в Сухуми на Красном мосту. В Очамчире фронта как такового не было.
Иначе говоря, пустующие и разрушенные дома в большинстве опустошали и рушили не вражеские снаряды. Обе стороны той войны до сих пор обвиняют в зверствах исключительно друг друга.
Но обе стороны, признает теперь мой собеседник-абхаз, действовали одинаково.
— Грузины жгли абхазские дома, абхазы — грузинские, — продолжает он. — Взяв в конце войны Сухум, наши вышли на границу с Грузией за три дня, а никто не ожидал, что война примет такой оборот. Грузины бежали, бросая дома в спешке, часто не успевали взять элементарные вещи. Местные власти бежали первыми, потому что боялись, что им припомнят поддержку грузинской администрации. Начался массовый исход беженцев. Наши вошли в практически пустую Очамчиру. В некоторых деревнях начались партизанские действия, и там дома пострадали. Но в основном они остались пустыми потому, что грузины бежали. Их дома соседи или разбирали, или просто занимали.

Вот так Очамчира, самый близкий — в разных смыслах — Грузии город, и стала зваться «мертвой». Беженцы оставили не только дома, но и рабочие места. Занять их было некому. Предприятия были брошены точно так же, как жилье.»

Относительно того, что «грузины жгли абхазские дома» – неприкрытая ложь. Это армянские оккупанты жгли в Карабахе дома азербайджанцев и это недавно видел весь мир. А фактов целенаправленного сожжения или разрушения грузинами абхазских домов не было. Грузины всегда считали абхазов братьями, единым с собой народом, и до того чтобы жечь дома братьев, в отличие от сепаратистов, никогда не опускались.

Дальше автор затрагивает проблему катастрофического вымирания населения сепаратистской Абхазии:

«Возле одного пустого дома под Очамчирой я остановилась. Каменный, добротный, со следами красоты, с длинной лестницей, он приковывал внимание. Но зацепил меня не дом, а автобусная остановка перед ним. К ее крыше была проволокой прикручена табличка: «Прокат посуды». Номер телефона и стрелочка, куда за посудой идти. Я видела такое в Абхазии не раз.
Возле остановки гуляли две девочки. Старшая на вид казалась школьницей, я не сразу поняла что младшая — ее дочка. Я спросила, что означает объявление.
— Ну, надо вам посуду, не хватает, например, идете и просите на время, что непонятно, — неприветливо ответила маленькая мама.
На самом деле денег на посуду в обычной жизни людям хватает. В абхазской деревне сейчас живут все больше натуральным хозяйством, уж на тарелку-то с ложкой наскребут.

— Это нужно для похорон, а хоронят у нас часто, — объяснил мне журналист Антон Кривенюк. — В деревнях много родственников, каждый раз на похороны накрывают большие столы. И есть конторки, которые привезут посуду, надо только сказать, когда у вас «плаканье». «Плаканья» часто проходят, потому что людей умирает очень много. Здесь мужчины редко доживают до 65 лет. Я смотрю на мое поколение, 35–45 лет: один спился, другой скололся, третий утонул, четвертый суициднул, пятый под машину попал… Больше половины моих сверстников уже на том свете. Вы просто не представляете, какая в Абхазии гуманитарная катастрофа.»

Но гуманитарная катастрофа в Абхазии началась с массового убийства и изгнания грузинского населения. Как оказалось, строить свое счастье на захваченном чужом имуществе, на слезах и крови изгнанных братьев-грузин не получается. В итоге у «победителей»-сепаратистов демографическая катастрофа абхазского этноса.

«— Это называлось словом «занято», — рассказывает Кирилл Базилевский. — Когда грузины бежали, соседи заселялись в их дома, а на воротах просто писали: «Занято». Такой недвижимости, которая никак не оформлена, в Абхазии полно. Создать кадастр здесь пытаются лет десять, но почему-то не могут.
Близкие к властям люди смотрят на эту проблему по-разному.
— Да, есть такое, после войны кто-то уехал и оставил дом соседям, близким, — признавала в разговоре со мной президент Торгово-промышленной палаты Тамила Мерцхулава. — Испугались и уехали. Но никто же не запрещает им вернуться! За исключением, конечно, граждан Грузии. Которые принимали участие в войне и уехали.
Бывший абхазский чиновник, участник войны, высказался иначе (имени попросил не называть).
— К сожалению, наше население после войны получило некоторые плохие привычки, — считает он.
— Во время войны, когда грузины бежали, освободились не только деревенские дома, но и много городских квартир. Их заняли сельские жители, они перебрались в города, получив бесплатно хорошее жилье и бытовую технику. Тогда начала пустеть наша деревня. Хотя не только деревня, тогда же опустела и Очамчира. Но самое страшное, что от этого у людей появилась страсть к «халяве». Со временем это бы прошло. Но вернула привычку, к сожалению, Россия, когда на Абхазию вдруг посыпались «халявные» деньги.»

В общем, раньше у мародеров-сепаратистов были виноваты грузины, (которых сепаратисты не хотят возвращать поскольку, дескать, они «все воевали», включая грудных детей), а теперь виновата Россия.

А может быть, проще побороть эту злосчастную «привычку мародера», раз она губит население сепаратистской Абхазии? Если народ из-за таких привычек вымирает? И может быть пора помириться с братьями грузинами, с которыми столетиями жили бок о бок без таких «привычек»?

Kavkazplus