И действительно, внимательному читателю не трудно заметить, как бездоказательны утверждения Токарского. Много значительных памятников армянской архитектуры описано совершенно поверхностно. Подлинный стилистический анализ памятников отсутствует. Датировка их, имеющая столь важное значение, боль¬шей частью вовсе не обоснована или обоснована очень странно. Так, о базилике в Ереруйке, в самом начале ее описания, сказано, что относится она к числу «дошедших до нас наиболее древних церквей» (стр. 49), затем мимоходом обронено, что «позднее здесь возвели новый портик...

Портики базилики, построенной в V веке, предназначались» и т. д. (стр. 52). О Текорском храме говорится: «К тому же времени (т. е. ко времени построения Ереруйкскои базилики. - С. Д.) обычно приурочивают и постройку собора в Текоре (Дигоре)» (стр. 53), а из датировки храма в Аравусе, отнесенного к «первым векам христианства (V–VI в.)» (стр. 55), мы узнаем, что древнейшие церковные постройки в Армении есть постройки V и VI веков, хотя христианство стало государственной религией Армении в IV веке (стр. 48).

Между тем, с точки зрения вопросов, поднятых в книге, имеет значение датировка в пределах десятилетий (см., например, рассуждения Токарского о датировке Мцхетского «Джвари») [1]. О церквах в Аштараке и Касаге сказано, что они «были построены не позднее VI в.» (стр. 55). Почему, – остается неизвестным. Зато на стр. 121 тот же Аштарак причислен к «ряду церквей VI–VII вв.». Многоабсидный храм в Егварте провозглашен постройкой VII века (стр. 106), и нет ни одного слова в подтверждение этой датировки. Хронология же многоабсидных храмов очень важна, потому что до сих пор господствовал взгляд, что подобные постройки появляются не ранее X века.

Путаница и противоречия в тексте иногда достигают необъяснимых размеров. Так, на стр. 210-211 читаем: «В Хахуле чередуются клинья двух цветов. Этот прием, видимо, произвел такой эффект, что в некоторых уже существовавших постройках арки из разноцветных клиньев над окнами были воспроизведены краской по обычной горизонтальной облицовке (Ошк, Пархал). Наличие подобной имитации в Ошке на богато убранном окне западного фасада, композиционно одинаковым (так! - С. Д.) с южным окном церкви в Хахуле, показывает, что последняя была построена несколько позднее, но мастерами той же школы». Каким образом наличие в Ошкском храме подражания Хахульскому может служить указанием на более позднее время постройки Хахульского храма, навсегда останется тайной Токарского.

Еще более оригинальным представляется следующее доказательство автора. В связи с опубликованным в специальной литературе утверждением, что в Мцхетском «Джвари» была впервые разработана соответствующая архитектурная тема, Токарский возражает: ...«хорошо известно, что, кроме построек, стоящих на поверхности», в Армении и Грузии под землей скрыто не мало развалин монументальных сооружений, среди которых могут оказаться и церкви интересующего нас типа, построенные раньше и Авана и Мцхеты» (стр. 91). Автор не замечает, что эта «подземная» аргументация, к которой он прибегает часто и в других местах своего сочинения, больше, чем что-либо другое, указывает на то, что уже исчерпаны все остальные материалы, с которыми только и может считаться наука.

Главным основанием предположения автора, что Эчмиадзинский храм вначале представлял собой базилику, служит то, что «в церковном песнопении «гандз»-е некоего Атома в честь Эчмиадзина он называется Сионом,– а как установил И. А. Джавахов, в грузинском языке это наименование всегда обозначает базилику»... (стр. 61). Помимо всего прочего, следует отметить, что автор здесь игнорирует данное в новейшей литературе совершенно иное толкование термина «сион» и для самого грузинского языка. Укажем мимоходом также и на то, что если бы Токарский отнесся серьезнее к этому вопросу и глубже вник в сообщения источников, он мог бы обнаружить термин «сион» не только в поэтической литературе, показания которой в данном случае имеют лишь косвенное и побочное значение. Так, купольная постройка XIII века в Сагмосаванке в самой надписи этого храма два раза названа «святым сионом» [2]. Что же это значит?

Поверхностно, бездоказательно рассмотрены весьма важные вопросы о происхождении и развитии купольных базилик и «купольных зал», хотя автор позволяет себе, в связи с этими вопросами, далеко идущие утверждения (стр. 62–68).

О зодчем замечательного грузинского храма «Джвари» в Мцхета Токарский говорит, что он «окаймил купол своего творения типичным армянским карнизом» (стр. 92). Между тем, в другом месте, излагая свои «некоторые соображения о происхождении этой формы» (имеется в виду вышеназванный тип карниза), сам же Токарский называет в качестве ступеней ее эволюции пример из Малой Азии, а также «карниз из церкви в сел. Гарбани на Военно-Грузинской дороге» (стр. 121), т. е. пример из Грузии. Так почему же этот карниз «типично армянский»?

По поводу того же «типично армянского» карниза в «Джвари» автор пишет: «Факт этот не может вызывать недоумения, так как в Грузии имеется церковь, известная под названием «Атенского Сиона», очень сходная с мцхетской, которую построил архитектор армянин»... [3] (стр. 92). Факты культурного заимствования могут вызывать недоумение только у Токарского. Наука их изучает имеющимися в ее распоряжении объективными методами. Но в данном случае Токарский не находит нужным сообщить читателю все известные факты. Так, в специальной литературе неоспоримо установлено, что Атенский храм построен позже Мцхетского и является неудачным подражанием последнему!

Так обстоит дело в книге Токарского с реализацией одной части ее объявленной программы: «сделать общий обзор древнеармянского зодчества, проследить, как на протяжении веков в различных условиях работала и развивалась творческая мысль армянских зодчих». Уже из разобранных нами выше высказываний Токарского читатель мог усмотреть также и то, как выполняется в Книге вторая часть той же программы: «проследить... чем обменялись они (армянские зодчие. – С. Д.) со своими зарубежными собратьями по профессии»... Но на этом вопросе стоит остановиться дольше.

На деле обмен тут трактуется декларативно (так, например, в «Заключении»), отношение к внешней культурной среде – однобоко и с нарочитостью. Причем без путаницы и противоречий не обходится и здесь.

Вот несколько характерных, с данной точки зрения, высказываний Токарского: «Было бы ошибкой отождествлять древнейшую архитектуру Армении с архитектурой урартов, создавших задолго до христианской эры первое государство в Закавказье. Но вполне возможно, что армянский народ, в состав которого наряду с основным ядром – арменами вошли и урарты, использовал в какой-то мере в своем строительстве опыт мастеров древнего государства, территорию которого он занял. Нужно, однако, отметить резкое отличие построек, возведенных значительно позднее армянскими зодчими, от сооружений урартов, строительная техника которых более близка к технике народов Месопотамии, в частности ассирийцев» (стр. XIII)... «Из сказанного явствует, насколько далеки друг от друга архитектурные памятники урартов и армян по общему решению, технике и отделке и с какой осторожностью нужно подходить к вопросу о преемственности, чтобы не впасть в ошибку» (стр. XVI).

Следовательно, использовать опыт древних урартских мастеров армянские зодчие не могли ни в области общих решений, ни в технике, ни в отделке. Спрашивается, где же они могли этот опыт использовать?

«Эллинизм, сыгравший значительную, прогрессивную роль во всех областях жизни страны, не исключая и искусства, потерял благоприятную почву для распространения своего влияния и должен был уступить место Риму. В дальнейшем, уже в первые века христианства, в архитектуре можно встретить лишь отзвуки эллинистических и римских форм–волюту на капители, зубец и модульон на карнизе, сильно переработанный акант. Армянские зодчие нашли собственные пути, с которых ни разу не свернули, хотя на протяжении веков и встречали немало опасных перекрестков» (стр. 12 -13).


[1] Об окончании постройки в Мцхете до 604/5 г. не может быть и речи; свидетельства хроник и характер убранства позволяют отодвивуть дату ее окончания к тридцатым годам VII в.“...пишет Токарский на стр. 92.

[2] Vimakan taregir, ... kazmea% K.Kostanean%, S.-P.,. стр. 58.

[3] Этот архитектор (Тодосак) был греком, не армянином (Тамар Месхи – Греческой элемент в топонимике Атенского ущелия и Атенский Сион, 2010, стр. 35-64 (Б.А.)).


Акад. С. Джанашия

«Об одном примере искажения исторической правды»
По поводу книги Н.Токарского
«Архитектура древней Армении»


(Продолжение следует)

Прочитано : 1063